Альпинистскиe истoрии Ольги Шилeнинoй
Экспедиция на Макалу
- Как случилось, что ты оказалась среди столь именитых участников, как Владимир Башкиров, Александр Фойгт, Владимир Коротеев, Сергей Богомолов?
- О: Я и сама была удивлена. В то время мы все бредили Эверестом, но это было как далекая несбыточная мечта. Когда меня ребята, между прочим, спросили: «А ты паспорт-то оформляешь? У тебя всего месяц», я долго не могла поверить, что все это правда, что я действительно попаду в Гималаи. Пока не прилетела в Катманду, все не верила.
- Судя по фотографиям, Макалу – очень красивая Гора?
- О: Это правда. Влюбленность у меня в нее до сих пор.
- Как ты себя чувствовала на высоте?
- О: Я очень сильно боялась, но все оказалось легче, чем я думала.
- Ты не дошла до вершины совсем немного - наверное, было очень обидно?
- О: Да, как потом выяснилось, мне оставалось по высоте около 30 метров. Однако впереди был фирновый склон на остром, как нож, гребне. Сейчас я бы, конечно, пошла не задумываясь, а тогда было не по себе: одна, высота 8400 м, светлого времени осталось не так много… Навстречу спускался Володя Коротеев, он-то меня и развернул. Естественно, было обидно. Спустившись, я первое время переживала очень сильно, особенно, когда ребята сказали, что до вершины оставалось каких-то полчаса пути. А потом посидела, подумала и поняла, что вершина – это, конечно, то, к чему стремишься всей душой, но и весь процесс подъема – это столько работы, опыта, ощущений и переживаний, — целая отдельная жизнь, прожитая за 3 месяца.
пик Победы
- В 2000 году ты участвовала в восхождении на п. Победы. Говорят, у вас там была довольно критическая ситуация?
- О: Да, мы дважды за одну ночь попали в лавину. Сначала часов в 11 вечера нашу палатку задело хвостом лавины. Нам повезло, – засыпало не сильно и, разрезав палатку, мы быстро выбрались наверх. Поскольку надо было где-то переночевать, вырыли пещеру и залезли в нее. Только я заснула, как сошла еще одна лавина. Ребята успели выскочить, а меня полностью засыпало. Я начала задыхаться…
- Какие мысли успели промелькнуть у тебя в голове?
- О: Я не помню сам момент, по-видимому, спала. Почувствовала, что задыхаюсь, и тогда только поняла, что прошла лавина, что меня засыпало снегом. В этот момент я остро и отчетливо поняла, что очень хочу жить… Как только освободили мое лицо от снега, первое, что я закричала, было: «Откопайте меня скорее, я жить хочу!». Потом мы еще сутки пережидали снегопад, прежде чем смогли спуститься. Гора нас не приняла.
- Говорят, что после таких ситуаций на грани между жизнью и смертью что-то в человеке меняется?
- О: Весь следующий день я вспомнила свой недавний разговор с одним знакомым: мы рассказывали друг другу о ситуациях, когда тяжело, когда жить не хочется… «Господи, прости меня, - думала я, - да что б я еще когда-нибудь пожаловалась, что жить трудно, что жить не хочу. Да никогда!». Когда я выбралась из-под снега, было пронзительное ощущение: «Все! – буду жить, буду наслаждаться всем, что есть вокруг, буду любить!». Потом, конечно, все немного забывается, но главное остается. Бывают в жизни разные ситуации, начинаешь канючить, но вспоминаешь то, что произошло, и уныние отступает.
Уллу-Тау
- У тебя большой опыт восхождений в самых разных вариантах: и в команде, и в смешанной связке, и в чисто женской, и в одиночку. Есть ли какие-нибудь особенности восхождения в женской команде?
- О: Когда идешь на восхождение с мужчиной, то невольно часть ответственности (причем большую) перекладываешь на него. А в случае женского восхождения ты ощущаешь себя ответственной за все. Когда я ходила с Леной Кузнецовой, мы, кажется, даже пополам ответственность не делили. Она на себя все берет, а я на себя. Не перекинешь на нее никак. Привычка: на мужчину можно перекинуть, а на женщину нет.
- Куда вы с Леной ходили вместе?
- О: Мы совершили восхождение на вершину Улу-Тау по маршруту Абалакова 5Б к. тр. Кстати, в это время проводился очный чемпионат Кавказа, и мы с Леной за прохождение этого маршрута получили 2-е место из 8 команд.
- Было ли что-нибудь необычное на этом восхождении?
- О: Вторая ночевка у нас получалась на предвершинном гребне. Поднялись мы уже к темноте и начали искать обещанную в описании площадку. Луна на небе огроменная, тучи набегают – и красота необыкновенная, и страшно: грозы вокруг ходят жуткие, а мы рядом с гребнем. Не без труда удалось найти место под палатку. Все сделали по правилам: «железо» оставили за палаткой. Сидим, чай греем, я спрашиваю: «Лен, как ты думаешь, опасное место?». Она говорит: «Ну, никого не убивало…» Я сижу, про себя повторяю: «Господи, спаси! Господи, спаси!» Вдруг как шарахнет! Вспышка, грохот, треск одновременно. Я так напугалась, глаза зажмурила, ничего не видела. Лена рассказывала потом, что в палатке посередине стоял огненный столб. Открываю глаза – Лена сидит вся в дыму. Спрашиваю: «Ты живая, Лен?» «Ну, ты же меня видишь…». Чайник продолжает кипеть. Самое удивительное, что все цело – только две небольшие дырки – в тенте и в палатке, причем в разных местах, а вот дуги в месте их перекрещивания приварились. Первая мысль: «Господи, ну я же просила: спаси!» И тут же ответ: «Ну, я же спас…»
пик Свободной Кореи
- Оля, как появилась идея одиночного восхождения?
- В 1999 году я была в Шамони. Вечерами я сидела в библиотеке и с удивлением читала о том, что женщины творят в западном альпинизме, было «обидно за державу»: «Что же наши так не могут? Ведь у нас столько способных и талантливых женщин». Появилось желание попробовать одиночное восхождение. Мне и раньше нравилось лазить без страховки. Нравилось возникающее при этом состояние предельной собранности, когда каждое движение как бы проверяется дважды, при этом сами движения становятся буквально «кошачьими», нравилось, что все ощущения обостряются, включаются какие-то дополнительные резервы человеческой психики. Однако все, что было раньше, касалось небольших крымских маршрутов, а хотелось попробовать совершить в одиночку серьезное восхождение в больших горах.
- Реализовать твои планы удалось только в этом году. Что мешало?
- О: Во-первых, идею надо было «выносить» внутри себя, а во-вторых, должны были сложиться благоприятные условия. Год назад я была готова идти на Белуху, однако, не было серьезной поддержки внизу (по-видимому, для женщины это все-таки важно), и я отказалась от одиночного восхождения: пошла в группе.
- О: Летом этого года я собиралась вести двух ребят на п. Хан-Тенгри. Надо было где-то потренироваться, и я решила заглянуть в сказочный по красоте горный район Ала-Арча, находящийся всего в 40 км от Бишкека — столицы моей родной Киргизии. В тайне я надеялась, что удастся осуществить мою мечту, и сходить на пик Свободной Кореи СОЛО. Мое внимание привлекали два ледовых маршрута – Барбера 5Б к. тр. и Лоу 5А к. тр.
- Ты приехала одна, без «группы поддержки»?
- О: Да, я приехала одна, но в этом районе проходили сборы кемеровских альпинистов, с которыми я была хорошо знакома: о таком замечательном спасотряде можно было только мечтать. Руководил сборами Сергей Зуев, под его руководством я ходила на свои первые высотные восхождения – на пик Корженевской (1987г.) и на Хан-Тенгри (1994г.), вместе мы участвовали в гималайских экспедициях на Макалу (1996г.) и на Лходзе Шар (1998г.). Ему-то я и доверила свои планы.
- Как он воспринял твою идею? Не пытался отговаривать?
- О: Я бесконечно благодарна Сергею, что он отговаривал меня не очень активно, а в душе явно поддерживал. Мы с ним вместе внимательно просмотрели весь маршрут (из двух возможных я для начала выбрала все-таки более легкий – маршрут Лоу, названный в честь альпиниста Джорджа Лоу, прошедшего этот маршрут в 1976 году). Путь подъема до выхода на гребень хорошо просматривался снизу, мы выбрали «реперные точки» – места на маршруте, к которым я должна подняться не позднее определенного времени. Я клятвенно пообещала, что если не буду успевать, сразу начну спускаться, чтобы избежать холодной ночевки.
- Как случилось, что ты оказалась среди столь именитых участников, как Владимир Башкиров, Александр Фойгт, Владимир Коротеев, Сергей Богомолов?
- О: Я и сама была удивлена. В то время мы все бредили Эверестом, но это было как далекая несбыточная мечта. Когда меня ребята, между прочим, спросили: «А ты паспорт-то оформляешь? У тебя всего месяц», я долго не могла поверить, что все это правда, что я действительно попаду в Гималаи. Пока не прилетела в Катманду, все не верила.
- Судя по фотографиям, Макалу – очень красивая Гора?
- О: Это правда. Влюбленность у меня в нее до сих пор.
- Как ты себя чувствовала на высоте?
- О: Я очень сильно боялась, но все оказалось легче, чем я думала.
- Ты не дошла до вершины совсем немного - наверное, было очень обидно?
- О: Да, как потом выяснилось, мне оставалось по высоте около 30 метров. Однако впереди был фирновый склон на остром, как нож, гребне. Сейчас я бы, конечно, пошла не задумываясь, а тогда было не по себе: одна, высота 8400 м, светлого времени осталось не так много… Навстречу спускался Володя Коротеев, он-то меня и развернул. Естественно, было обидно. Спустившись, я первое время переживала очень сильно, особенно, когда ребята сказали, что до вершины оставалось каких-то полчаса пути. А потом посидела, подумала и поняла, что вершина – это, конечно, то, к чему стремишься всей душой, но и весь процесс подъема – это столько работы, опыта, ощущений и переживаний, — целая отдельная жизнь, прожитая за 3 месяца.
пик Победы
- В 2000 году ты участвовала в восхождении на п. Победы. Говорят, у вас там была довольно критическая ситуация?
- О: Да, мы дважды за одну ночь попали в лавину. Сначала часов в 11 вечера нашу палатку задело хвостом лавины. Нам повезло, – засыпало не сильно и, разрезав палатку, мы быстро выбрались наверх. Поскольку надо было где-то переночевать, вырыли пещеру и залезли в нее. Только я заснула, как сошла еще одна лавина. Ребята успели выскочить, а меня полностью засыпало. Я начала задыхаться…
- Какие мысли успели промелькнуть у тебя в голове?
- О: Я не помню сам момент, по-видимому, спала. Почувствовала, что задыхаюсь, и тогда только поняла, что прошла лавина, что меня засыпало снегом. В этот момент я остро и отчетливо поняла, что очень хочу жить… Как только освободили мое лицо от снега, первое, что я закричала, было: «Откопайте меня скорее, я жить хочу!». Потом мы еще сутки пережидали снегопад, прежде чем смогли спуститься. Гора нас не приняла.
- Говорят, что после таких ситуаций на грани между жизнью и смертью что-то в человеке меняется?
- О: Весь следующий день я вспомнила свой недавний разговор с одним знакомым: мы рассказывали друг другу о ситуациях, когда тяжело, когда жить не хочется… «Господи, прости меня, - думала я, - да что б я еще когда-нибудь пожаловалась, что жить трудно, что жить не хочу. Да никогда!». Когда я выбралась из-под снега, было пронзительное ощущение: «Все! – буду жить, буду наслаждаться всем, что есть вокруг, буду любить!». Потом, конечно, все немного забывается, но главное остается. Бывают в жизни разные ситуации, начинаешь канючить, но вспоминаешь то, что произошло, и уныние отступает.
Уллу-Тау
- У тебя большой опыт восхождений в самых разных вариантах: и в команде, и в смешанной связке, и в чисто женской, и в одиночку. Есть ли какие-нибудь особенности восхождения в женской команде?
- О: Когда идешь на восхождение с мужчиной, то невольно часть ответственности (причем большую) перекладываешь на него. А в случае женского восхождения ты ощущаешь себя ответственной за все. Когда я ходила с Леной Кузнецовой, мы, кажется, даже пополам ответственность не делили. Она на себя все берет, а я на себя. Не перекинешь на нее никак. Привычка: на мужчину можно перекинуть, а на женщину нет.
- Куда вы с Леной ходили вместе?
- О: Мы совершили восхождение на вершину Улу-Тау по маршруту Абалакова 5Б к. тр. Кстати, в это время проводился очный чемпионат Кавказа, и мы с Леной за прохождение этого маршрута получили 2-е место из 8 команд.
- Было ли что-нибудь необычное на этом восхождении?
- О: Вторая ночевка у нас получалась на предвершинном гребне. Поднялись мы уже к темноте и начали искать обещанную в описании площадку. Луна на небе огроменная, тучи набегают – и красота необыкновенная, и страшно: грозы вокруг ходят жуткие, а мы рядом с гребнем. Не без труда удалось найти место под палатку. Все сделали по правилам: «железо» оставили за палаткой. Сидим, чай греем, я спрашиваю: «Лен, как ты думаешь, опасное место?». Она говорит: «Ну, никого не убивало…» Я сижу, про себя повторяю: «Господи, спаси! Господи, спаси!» Вдруг как шарахнет! Вспышка, грохот, треск одновременно. Я так напугалась, глаза зажмурила, ничего не видела. Лена рассказывала потом, что в палатке посередине стоял огненный столб. Открываю глаза – Лена сидит вся в дыму. Спрашиваю: «Ты живая, Лен?» «Ну, ты же меня видишь…». Чайник продолжает кипеть. Самое удивительное, что все цело – только две небольшие дырки – в тенте и в палатке, причем в разных местах, а вот дуги в месте их перекрещивания приварились. Первая мысль: «Господи, ну я же просила: спаси!» И тут же ответ: «Ну, я же спас…»
пик Свободной Кореи
- Оля, как появилась идея одиночного восхождения?
- В 1999 году я была в Шамони. Вечерами я сидела в библиотеке и с удивлением читала о том, что женщины творят в западном альпинизме, было «обидно за державу»: «Что же наши так не могут? Ведь у нас столько способных и талантливых женщин». Появилось желание попробовать одиночное восхождение. Мне и раньше нравилось лазить без страховки. Нравилось возникающее при этом состояние предельной собранности, когда каждое движение как бы проверяется дважды, при этом сами движения становятся буквально «кошачьими», нравилось, что все ощущения обостряются, включаются какие-то дополнительные резервы человеческой психики. Однако все, что было раньше, касалось небольших крымских маршрутов, а хотелось попробовать совершить в одиночку серьезное восхождение в больших горах.
- Реализовать твои планы удалось только в этом году. Что мешало?
- О: Во-первых, идею надо было «выносить» внутри себя, а во-вторых, должны были сложиться благоприятные условия. Год назад я была готова идти на Белуху, однако, не было серьезной поддержки внизу (по-видимому, для женщины это все-таки важно), и я отказалась от одиночного восхождения: пошла в группе.
- О: Летом этого года я собиралась вести двух ребят на п. Хан-Тенгри. Надо было где-то потренироваться, и я решила заглянуть в сказочный по красоте горный район Ала-Арча, находящийся всего в 40 км от Бишкека — столицы моей родной Киргизии. В тайне я надеялась, что удастся осуществить мою мечту, и сходить на пик Свободной Кореи СОЛО. Мое внимание привлекали два ледовых маршрута – Барбера 5Б к. тр. и Лоу 5А к. тр.
- Ты приехала одна, без «группы поддержки»?
- О: Да, я приехала одна, но в этом районе проходили сборы кемеровских альпинистов, с которыми я была хорошо знакома: о таком замечательном спасотряде можно было только мечтать. Руководил сборами Сергей Зуев, под его руководством я ходила на свои первые высотные восхождения – на пик Корженевской (1987г.) и на Хан-Тенгри (1994г.), вместе мы участвовали в гималайских экспедициях на Макалу (1996г.) и на Лходзе Шар (1998г.). Ему-то я и доверила свои планы.
- Как он воспринял твою идею? Не пытался отговаривать?
- О: Я бесконечно благодарна Сергею, что он отговаривал меня не очень активно, а в душе явно поддерживал. Мы с ним вместе внимательно просмотрели весь маршрут (из двух возможных я для начала выбрала все-таки более легкий – маршрут Лоу, названный в честь альпиниста Джорджа Лоу, прошедшего этот маршрут в 1976 году). Путь подъема до выхода на гребень хорошо просматривался снизу, мы выбрали «реперные точки» – места на маршруте, к которым я должна подняться не позднее определенного времени. Я клятвенно пообещала, что если не буду успевать, сразу начну спускаться, чтобы избежать холодной ночевки.
